Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если современный терроризм – это в основном театр, то ядерный терроризм, кибертерроризм или биотерроризм станут гораздо более серьезной угрозой и потребуют более жесткой реакции со стороны правительств. Именно поэтому нужно четко отделять такие гипотетические сценарии будущего от реальных террористических атак, с которыми мы сталкивались до сих пор. Опасения, что в руки террористов однажды попадет ядерная бомба и они уничтожат Нью-Йорк или Лондон, не оправдывают чрезмерно истерическую реакцию на террориста, который убивает десять случайных людей с помощью автомата или грузовика. Власти должны проявлять еще бóльшую осторожность и не преследовать всех инакомыслящих под предлогом того, что однажды у них может появиться ядерное оружие или что они взломают наши беспилотные автомобили и превратят их в армию роботов-убийц.
Аналогичным образом, наряду с мониторингом радикальных групп и мерами по предотвращению их доступа к оружию массового уничтожения, правительства обязаны соотносить страх перед ядерным терроризмом с другими угрозами. В последние два десятилетия США впустую потратили миллиарды долларов и значительную часть своего политического капитала на «войну с террором». Джордж Буш – младший, Тони Блэр, Барак Обама и их администрации не без оснований утверждали, что, преследуя террористов, они заставляют их думать о выживании, а не о том, как заполучить ядерную бомбу. И поэтому они, возможно, спасли мир от повторения событий 11 сентября 2001 года, но уже с ядерным оружием. Это утверждение («если бы мы не начали войну с террором, „Аль-Каида“ могла бы получить ядерное оружие») гипотетическое, и установить его истинность невозможно.
Однако мы уверены, что результатом «войны с террором», которую вели американцы и их союзники, стали не только огромные разрушения на всей планете, но и, как выражаются экономисты, «скрытые издержки». Деньги, время и политический капитал, потраченные на противостояние терроризму, не вкладывались в борьбу с глобальным потеплением, СПИДом и бедностью, в усилия по установлению мира и процветания в Центральной Африке, в улучшение отношений с Россией и Китаем. Если Нью-Йорк или Лондон будут затоплены водами Атлантического океана или если разногласия с Россией перерастут в открытую войну, люди обвинят Буша, Блэра и Обаму в том, что они выбрали ложную цель.
Расставлять приоритеты в режиме реального времени – очень сложная задача; гораздо легче критиковать задним числом. Мы обвиняем лидеров в том, что они не предотвратили случившиеся катастрофы, но ничего не знаем о катастрофах, которые так и не произошли. Например, люди вспоминают действия администрации Клинтона в 1990-е и винят ее в том, что она упустила из виду угрозу со стороны «Аль-Каиды». Но в те годы почти никому не приходило в голову, что исламские террористы способны спровоцировать глобальный конфликт, направив пассажирские самолеты на небоскребы в Нью-Йорке. Тогда многие опасались полного краха России, в результате которого она могла потерять контроль не только над своей огромной территорией, но и над тысячами единиц ядерного и биологического оружия. Люди также боялись, что кровавые войны на территории бывшей Югославии могут распространиться на остальную часть Восточной Европы, что приведет к конфликтам между Венгрией и Румынией, Болгарией и Турцией, Польшей и Украиной.
Многих беспокоило объединение Германии. Всего через четыре с половиной десятилетия после падения Третьего рейха люди все еще инстинктивно опасались усиления Германии. А что, если Германия, освободившись от советской угрозы, превратится в сверхдержаву и станет доминирующей силой в Европе? А как насчет Китая? Встревоженный распадом советского блока, Китай может отказаться от реформ, вернуться к жесткой маоистской политике и превратиться в увеличенную версию Северной Кореи.
Сегодня эти опасения кажутся смешными, потому что мы знаем, что они не сбылись. Ситуация в России стабилизировалась, большинство стран Восточной Европы мирно вошли в состав ЕС, объединенная Германия стала лидером свободного мира, а Китай превратился в локомотив экономики всей планеты. Все это было достигнуто – по крайней мере отчасти – благодаря конструктивной политике США и ЕС. А может, в 1990-е для США и ЕС было бы разумнее сосредоточиться на исламских экстремистах, а не на ситуации в бывшем Восточном блоке или в Китае?
Невозможно всегда быть готовыми ко всему. Предотвращение ядерного терроризма – важная задача, но она не может значиться первым пунктом в мировой повестке. И мы совершенно точно не должны использовать теоретическую угрозу ядерного терроризма в качестве оправдания чрезмерной реакции на обычный терроризм. Это разные проблемы, требующие разных решений.
Если, несмотря на наши усилия, террористические группировки все же получат доступ к оружию массового уничтожения, грядущие политические битвы предсказать невозможно, но они явно будут отличаться от кампаний террора и антитеррора начала XXI века. Если в 2050 году в мире будет множество ядерных террористов и биотеррористов, их потенциальные жертвы будут оглядываться на 2018 год с завистью и удивлением: почему так волновались люди, жизнь которых была столь безопасной?
Конечно, наше сегодняшнее чувство опасности связано не только с терроризмом. Многие ученые и обычные люди боятся, что приближается третья мировая война, напоминая, что похожая ситуация уже была в нашей истории сто лет назад. Сегодня, как и в 1914 году, растущая напряженность между великими державами в сочетании с неразрешимыми глобальными проблемами, похоже, толкает нас к мировой войне. Является ли эта тревога более оправданной, чем наш постоянно раздуваемый страх перед терроризмом?
Последние несколько десятилетий стали самым мирным периодом в истории человечества. Если в древних аграрных обществах насилие было причиной 15 % смертей, а в XX веке – 5 %, то сегодня насильственной смертью умирает всего 1 % людей[140]. Тем не менее после мирового финансового кризиса 2008 года ситуация быстро ухудшается: милитаризм снова вошел в моду, а военные расходы стремительно растут[141]. И обычные люди, и эксперты опасаются, что подобно тому, как в 1914 году убийство австрийского эрцгерцога спровоцировало Первую мировую войну, так и в 2018-м какой-нибудь инцидент в Сирийской пустыне или неразумные действия на Корейском полуострове станут причиной глобального конфликта.